При всей относительности вычленения любого этапа литературы как «целостности», это понятие, как известно, предполагает не только внутреннее единство объекта, но и наличие в нем специфической сущности, то есть особого художественного мировидения, только этому этапу принадлежащей этико-эстетической концепции человека, внутренней системной детерминированности его эволюции и соотнесенности с эволюцией данного типа культуры в целом и с осознанием ее границ, ни до которых, ни за которыми она уже не существует как качественно неповторимая специфическая целостность.
Тем самым вопрос о целостности и самостоятельности развивающейся в рамках XVII века словесной культуры напрямую связан со сложной, всегда дискуссионной проблемой границ литературных эпох: нижней, в данном случае разделяющей не только типы культур (Возрождение - XVII век), но и цивилизаций (Средневековье - Новое время), и верхней, разграничивающей период философско-эстетического рационализма и тот период, который традиционно, но неточно именуется «веком Разума». Анализ этого этапа связан с представлением о специфике «революции человеческого удела» (Ж. Роу), осуществившейся в рамках XVII столетия, о той новой «картине мира», каковая складывается в процессе научной революции. В этом смысле именование XVII столетия «веком классицизма» или «эпохой барокко» - отнюдь не простая операция «смены этикеток», а сложная, противоречивая попытка выразить в историко-литературном понятии основополагающую, стержневую художественную тенденцию литературной жизни данной эпохи.
Однако, думается, что сам материал литературы того времени противится попыткам выразить себя в едином слове: ни традиционное прочтение XVII столетия как «века классицизма», когда неклассицистическая литература видится «отставшей и сбившейся с пути» (Г. Лансон), ни новейшее представление о монолитной культуре европейского барокко, вобравшей в себя и сам классицизм («французское барокко» - Л.М. Баткин), правда, не вполне справившейся с «надстилевыми», «внестилевыми» тенденциями, не дают адекватного истолкования феномена противоречиво-целостной литературы XVII века, неизменно оставляя за пре-делами выстроенных типологических схем значительную часть словесной культуры, в эту схему явно не укладывающейся.
Проблема состоит и в том, что внелитературную генеалогию двух главных литературных направлений эпохи - барокко и классицизма - исследователи выстраивают, как кажется, на разных основаниях: в случае с классицизмом подчеркивают значение научной революции, затронувшей прежде всего комплекс физико-математических наук, отмечают роль философского рационализма Декарта, в котором довольно часто, хотя и неверно, видят прямой источник поэтики классицизма; истоки же барокко связывают в первую очередь с историко-социальными катаклизмами, переживаемыми XVII столетием, с кризисом веры, ощутимым в непрестанных столкновениях католицизма и протестантизма.
Как следствие, барокко сегодня все чаще трактуют как явление более глубокое и универсальное, как тип культуры, вырабатывающий особую художественную концепцию мира и человека, тогда как классицизм понимают как локальный, «чисто литературный» феномен, связанный исключительно с формальными требованиями к жанру и стилю (см. пресловутые «правила», которыми характеристика классицизма зачастую и исчерпывается). В то же время остаются непроясненными многие моменты поэтики того и другого направления: ни «рассудочная экстравагантность» (С.С. Аверинцев) барокко, антиномичное сосуществование в рамках этой культуры возвышенно-трагического и сниженно-комического вариантов, мистики и скепсиса, ни внешне парадоксальное пристрастие классицизма к изображению эмоционально-аффективных состояний, интерес некоторых классицистов не к рационализму, а к сенсуалистической философии и т.д. не находят удовлетворительного объяснения у большинства современных историков литературы. Думается, что для более точного понимания взаимодействия литературных направлений XVII века в целостно-противоречивом контексте культуры этой эпохи следует обратить особое внимание на философско-мировоззренческие и эпистемологические следствия научной революции, равно важные для обоих литературных направлений. Ведь новые естественнонаучные открытия не просто усваиваются, осмысливаются, но драматичнейшим образом переживаются человеком XVII столетия.
Похожие статьи:
Авеста
Авеста — дошедшие до нас остатки некогда более обширной литературы на одном из древнеиранских яз., которые составляют поныне литургическую и обиходно-церковную книгу парсов-зороастрийцев.
Термин «А.» (awastāg <apastāk <up ...
Летопись жизни
и творчества Павла Николаевича Филонова
8 (21) января 1883
Родился в Москве в бедной, рабочей, многодетной семье.
1894–1896
Учился в городской приходской школе. Окончил с отличием.
1897
Переехал в Петербург. Жил у старшей сестры Александры, вышедшей замуж ...
Ранняя
классика
Наибольшее распространение в архитектуре периода ранней классики получают дорические храмы, соответствовавшие духу гражданственности, героики суровой эпохи. Строгая пропорциональность, упругость, весомость могучих форм отличает храм Гер ...
Разделы