Отстаивая раннюю датировку фресок Кастельсеприо, В. Лазарев приводит еще один довод в пользу своего мнения. В Ломбардии долгое время господствовало арианство, и только в 662 году победило Никейское православие. Поскольку фрески Кастельсеприо из жизни Марии имеют отношение к догмату о воплощении Логоса, они могли возникнуть лишь после того, как этот догмат восторжествовал в Ломбардии. Впрочем, этот исторический факт указывает лишь на вероятность возникновения росписи в VII веке, но не исключает возможности и более позднего возникновения.
В вопросе о датировке фресок Кастельсеприо более осторожную позицию занял А. Грабар. В своей статье он дал тонкую и верную характеристику их особенностей, но в выводах о времени их возникновения ограничился указанием на существующие разногласия, возлагая надежды на разрешение их в итоге дальнейших исследований. В другой работе он приводит наблюдения о форме нимбов Христа в этих росписях, которая находит себе аналогии лишь в памятниках византинирующего стиля эпохи Каролингов IX века. Воздерживаясь от датировки всего цикла только на основании этого признака, он отмечает известное стилистическое родство между росписями Кастельсеприо и каролингскими миниатюрами, в частности Утрехтской псалтырью.
Надо полагать, что вопрос о времени возникновения фресок Кастельсеприо будет еще долго предметом обсуждения и споров. Доводы в пользу одного и другого решения далеко еще не исчерпаны. Мы слишком мало знаем о византийской стенописи VII и IX—X веков, и потому каждое решение носит характер предположения. Важно только, чтобы споры о времени возникновения этого памятника не отвлекли внимания от него самого, чтобы доказательства в пользу того или другого решения не подбирались с предвзятым намерением подкрепить ими наперед составленную концепцию.
Еще первый издатель этих фресок, Альберто де Капитани д'Аргацо, справедливо отметил, что это памятник, единственный в своем роде. Возможно, впечатление неповторимости объясняется не только тем, что до нас дошло мало аналогичных памятников, но и тем, что как создание великого мастера он так же неповторим, как фрески Феофана и Рублева, Мазаччо и Пьеро делла Франческа. Отсюда следует, что изучение фресок Кастельсеприо не может сводиться к их классификации, к отнесению их к тому или другому кругу памятников. Сами они со всеми их особенностями заслуживают внимательного рассмотрения и художественного истолкования.
Автор этой статьи имел возможность видеть эти фрески лишь в течение краткого осмотра. Ему не удалось познакомиться с другими аналогичными произведениями. Не притязая на решение спорных вопросов о фресках Кастельсеприо, он ограничивается в этой статье наблюдениями относительно их художественного своеобразия.
Что касается замысла всего цикла, то его характерная особенность заключается в том, что при соблюдении уже, видимо, устоявшихся тогда образцов-прототипов мастер нигде не выдает своей зависимости от них. Он повествует как бы от себя, будто все увидено или придумано им самим, будто у него не было предшественников, и потому, хотя фактически у большинства его фресок имеются прототипы, мастер в ряде случаев от них легко отступает. В „Благовещении" впечатление находки самого художника производит испуг служанки Марии при виде внезапно появившегося ангела, в „Рождестве Христове" — бабка Саломея, „мамка" (Эмеа), как она названа в надписи, которая протягивает Марии отсохшую руку, в „Сретении" помимо обычных четырех фигур вокруг младенца Христа — еще группа спутников Симеона за ним.
Нет оснований утверждать, что в составлении программы художником руководил „испытанный в теологических тонкостях заказчик" (В. Лазарев, указ, соч., стр. 366.). Более того, самый характер росписи, скорее, исключает возможность такого руководства. Если бы кто-либо стал руководить таким художником-поэтом, как это часто происходило в Византии, вся прелесть непосредственности его создания померкла бы. Между тем художник хотя, видимо, и знал сложившиеся в то время иконографические типы, подошел к своей задаче свободно и непринужденно. Он рассказывал о том, как все происходило, словно позабыв предписания о том, как это нужно делать. Можно подумать, что он вообще впервые передал в красках легенду о рождении младенца, будущего спасителя мира, о вестнике, возвестившем его чудесное появление на свет, об испытаниях, выпавших на долю его матери, о прославлении матери и сына прозорливыми свидетелями. Справедливо было уже отмечено, что полуфигура прекрасного Христа в медальоне носит неизмеримо более канонический характер и этим решительно отличается от всего повествовательного цикла.
Похожие статьи:
Философско-эстетические следствия научной революции и проблема художественной целостности литературы XVII века
При всей относительности вычленения любого этапа литературы как «целостности», это понятие, как известно, предполагает не только внутреннее единство объекта, но и наличие в нем специфической сущности, то есть особого художественного миров ...
Общая характеристика музыки Бориса Чайковского
Трудно писать о музыке, которая волнует и трогает, заставляет по-новому осмысливать некоторые проявления современного мироощущения в музыкальном языке. Такова музыка Б. Чайковского. Она выразительна, порой непритязательна, но в этой –то н ...
Система Станиславского: уроки мастерства
Система Станиславского представляет собой научно обоснованную теорию сценического искусства, метода актерской техники. Система Станиславского открыла пути к созданию спектакля, как единого художественного целого, к воспитанию подлинного х ...
Разделы