Возьмем, к примеру, творчество более близкого нам писателя — Федора Абрамова, которому трудно было бы пожаловаться на непонимание или невнимание… Он не был обделен ни любовью читателей, ни вниманием критики.
И в общем-то и читатели, и критики очень верно оценивали творчество Абрамова, сумевшего создать в своих книгах трагический и прекрасный мир северной послевоенной деревни, с такой силой сумевшего заглянуть в души пекашинцев…
Но главное при этом оставалось как бы за скобками, за рамками критических обсуждений, за пределами читательского восприятия.
Мы говорим о православной наполненности книг Федора Абрамова.
Само по себе сопряжение понятия "православие" с именем коммуниста Федора Абрамова представляется надуманным.
Но это на первый взгляд.
Конечно, уже после безвременной кончины писателя стало известно, что в детстве, выросший в Верколе, Федор Абрамов мечтал стать похожим на своего односельчанина, жившего за четыре столетия до него, на святого праведного отрока Артемия Веркольского…
Но разве и при жизни скрывал это Федор Абрамов?
"Я только что приехал в свою родную деревню и, как всегда, первым делом вышел на "горочки", то есть на угор, на котором стоит наша деревня, полюбоваться цветущими лугами внизу, красавицей Пинегой, старинным белокаменным монастырем за рекой…"
Это не из записных книжек писателя, это из его статьи "Сюжет и жизнь" опубликованной в 1971 году в "Литературной газете"… Белокаменный монастырь за рекой — монастырь Артемия Веркольского, и это на него первым делом по приезду в Верколу обращается взгляд писателя Федора Абрамова…
Перечитывая книги Федора Абрамова, мы повсюду обнаруживаем незримое присутствие праведного отрока Артемия, точно так же, как незримо присутствовал он на протяжении всего жизненного пути самого Абрамова.
"Всякий приблизительный, смягченный, подкрашенный разговор о жизни — он безнравственный. Он не выдерживает прежде всего нравственного суда, — говорил Федор Абрамов. — Всякое умаление правды — самая большая вина писателя".
Как знаменательно, что эти слова произнес человек, мечтавший в детстве стать похожим на праведного отрока.
Федор Абрамов жил, когда генетическая православность ослабла, когда началось вырождение русского человека, и разве не об этом думал он, глядя на белокаменный монастырь за рекой, разве не об этом писал в своих книгах?
"Братья и сестры". "Две зимы и три лета". "Пути и перепутья". "Дом".
Эта тетралогия, охватившая тридцать лет русской жизни, знакома миллионам читателей, но вместе с тем, хотя уже само ее название "Братья и сестры" настраивает на необходимый лад, так, кажется, и не прочитана еще по-настоящему, так и не постигнута до конца.
Между тем, совершенно очевидно сейчас, что Федор Абрамов с величайшей правдивостью и необыкновенной художественной глубиной создал эпопею о русской, задыхающейся без православия душе…
В напечатанной уже после кончины писателя повести "Поездка в прошлое" Федор Абрамов создал образ Микши, который с восхищением говорит о дядьях, что "им отправить человека на тот свет ничего не стоит. Ух, идейные".
Микша — это образ Антиартемия.
И, наверное, это самая страшная книга писателя.
В ней определена точка национального и духовного опустошения, после которой уже невозможно ни возрождение страны, ни собственное возвращение…
Писатель-коммунист Абрамов и праведный отрок Артемий…
Их многое роднило. Они родились в одной деревне. В крестьянских семьях. С раннего детства им был знаком крестьянский труд.
Но кроме внешнего было и внутреннее сходство, которое не позволяло Федору Абрамову, несмотря на все перипетии судьбы, превратиться в еще одного Микшу.
Увы… Федор Абрамов никогда не пытался воцерковиться. Как бы наощупь искал он нравственные опоры. И, кажется, только то, что всю жизнь находился он в храме русского языка, созданном православным народом, и спасло его. Более того, это и позволило ему — об этом свидетельствуют и его книги, и сама его жизнь — найти в себе Артемия.
Похожие статьи:
Переплетение культур в Передней Азии
На протяжении многих веков, прошедших после крушения империи фарао-
нов, каменные громады пирамид и развалины грандиозных храмов поражали
воображение новых хозяев Нила, напоминая о том, что там некогда расц-
ветала великая культура.
...
Годы учебы
В училище и в Московской консерватории Борис Чайковский занимался в классах прославленных советских мастеров- В. Шебалина, Д. Шостаковича, Н. Мясковского. Уже тогда Мясковский отметил следующие черты Бориса Чайковского своеобразный русски ...
Азербайджанские ковры и ковровые изделия
Одним из главных определителей уровня культуры является степень развития декоративно-прикладного искусства - составной части общей материальной культуры, тесно связанной с экономической, культурной и общественно-политической жизнью народа ...
Разделы