Профессия получила как никогда ранее жесткие и конкретные указания - как изменить формы деятельности. Отвергались образность, эстетическая конструктивность и индивидуализация среды, утверждались утилитаризм и стандартизованная усредненность. Архитектуру предписывалось выводить из технологии производства крупных сборных элементов. Изучение конкретных потребностей и ситуаций заменялось детализированными нормами, едиными для огромной страны. Хрущевская оттепель уничтожила культурную самоизоляцию; вновь "прорубались окна в Европу". В поступающей извне информации привлекало то, что отвечало установкам на экономичность и стандартизацию, - рационализм социальных жилищ ФРГ, индустриальное домостроение Франции, стеклянные призмы Миса.
Технологизм, поддержанный авторитарностью Хрущева, позволил увеличить объемы массового жилищного строительства, решая наиболее неотложные социальные задачи. Но он отражал не всю сложность жизни, а схематичную упрощенность утопических представлений, обратившись "третьей утопией" советской архитектуры. Доведенная до абсурда унификация выходила за пределы, повышающие эффективность технологии, и вела к экономическим потерям, исключая гибкое приспособление к условиям места. Она порождала монотонность среды, застроенной стандартными домами. На периферии городов возникали пояса застройки, чуждые характеру исторического контекста. Ценой первоначальной экономии оказалась быстрая моральная амортизация построек, создавшая проблемы в последние десятилетия века.
Однотипность решений, упрощенность форм переносились на формообразование зданий общественного назначения, в том числе - уникальных. Эталоном официального здания стал Дворец Съездов в Московском Кремле (1961, архитектор Михаил Посохин и др.), созданный без особого внимания к историческому контексту, но стилистически близкий к официальным американским постройкам того времени. Альтернативой стала камерная и лиричная трактовка рационалистической архитектуры в московском Дворце пионеров (1962, архитекторы В.Егерев, В.Кубасов, Ф.Новиков, Б.Палуй, И.Покровский и др.). Такие постройки возвращали российскую архитектуру в главное мировое русло архитектурного процесса.
Но функционализм почти повсюду к началу шестидесятых вступал в период радикальных изменений, в России же он оказался закреплен мощной производственной базой строительства и бюрократическим контролем. Система последнего, "надстроенная" над архитектурой, к отступлениям от привычного была нетерпима. Закреплялась и система отношений, подчинявшая архитектора технологу.
В семидесятые годы пафос "великой утопии" погасила бюрократическая рутина. Инерция утопической мысли дольше всего сохранялась в сфере градостроительства, превращая проектирование генеральных планов городов в проектирование "города будущего", не подкрепленное научными прогнозами. Жесткость геометричных схем, преувеличенность пространств и монотонность, следствие господства стандарта, стали свойствами новых городов этого десятилетия (например, Тольятти и Набережные Челны). Они стали запоздалым воплощением виртуальной реальности, которую культивировала хрущевская "третья утопия".
Вместе с антиутопическими тенденциями развивалось стремление гуманизировать архитектуру, подчеркивать индивидуальный характер места. В массовом жилищном строительстве отыскивались возможности свободного формирования пространств и объемов. Были разработаны гибкие системы стандартных элементов, позволяющие формировать разнообразные структуры. Наум Матусевич построил в Ленинграде "дом-змею" со сложным криволинейным очертанием плана и переменной этажностью (1974-1977). Появились контрастные композиции с решительно очерченными объемами и крупной пластикой - версия брутализма, - как построенные Андреем Меерсоном квартал "Лебедь" (1972-1975) и жилой дом на Беговой улице (1978) в Москве.
Похожие статьи:
Мемориальные доски на зданиях бывших госпиталей
На ряде зданий медицинской службы, расположенных в разных районах Москвы, установлены памятные доски,имеющие почти одинаковое содержание:
В этом здании с первых дней Великой Отечественной Войны 1941-1945гг. размещался госпиталь для ране ...
«Мастерская скульптора Тутмеса». Портреты царицы Нефертити
Подлинные шедевры создавались в портретной круглой скульптуре. В мастерской Тутмеса, главного придворного ваятеля, при раскопках были обнаружены и головки дочерей Эхнатона, каждая со своим индивидуальным складом лица, и портреты самого ...
Рождение христианской культуры. Новая интонация
Ликование вселенной в ее основе. Если есть смысл в мире, — чаяли народы, — то он в жизни с Богом. Однако если Всеведущий Любящий Бог вечен, а человек, бездна неведения, — временный посетитель бытия, если Бог навсегда там, а мы здесь, если ...
Разделы